Кто такая доула смерти?
Мы привыкли, что доула — это помощница в родах. На самом деле, слово «доула» переводится просто как «помощница».
⠀
Доула жизни (или родовая доула) помогает при появлении новой жизни. Доула смерти — при окончании жизненного пути. Она работает как с самим умирающим в процессе умирания, так и с его близкими, которые прямо сейчас переживают опыт ухода родного человека.
https://www.instagram.com/p/CONc02fH58y/
⠀
Доулы работают с самыми разными потерями. В том числе с перинатальными (выкидыши, мертворождение, бесплодие), потерей животных — и даже с потерями, которые не связаны с потерей живых существ. Например с разводом как потерей целостности семьи и роли мужа/жены. Переездом как потерей прежнего привычного образа жизни и среды. Первым материнством как потерей прежнего свободного образа жизни. И любыми другими потерями, которые включают в себя смерть старого и привычного — когда на место приходит новый мир, в котором мы пока не научились жить: этот процесс и есть горевание.
⠀
Условно работа доулы смерти делится на 3 этапа: планирование сценария умирания, реализация плана в процессе умирания и работа с гореванием после смерти.
Доула смерти обладает специальными знаниями о подготовке и процессе умирания, о создании и проведении ритуалов и о процессе горевания. Но можно обратиться за помощью доулы смерти на любом из этапов.
Как вы стали доулой смерти?
Наткнулась на словосочетание death doula («доула смерти»/«доула конца жизни») в англоязычной среде инстаграма — и меня сразу зацепило. Я не знала, что такая профессия вообще существует. Стала гуглить и поняла, что такому учат преимущественно в США, а на русском таких курсов пока не существует. Нашла организацию INELDA — International Association of End of Life Doulas, Международную ассоциацию доул конца жизни/доул смерти.
Первая фраза, которая меня встретила на их сайте, была «If you are reading this, it means that you heard a calling» («Если вы читаете эти строки, значит вы отозвались на зов») — и у меня полились слёзы, было ощущение, что я попала домой, хотя ещё 10 минут назад даже не догадывалась о существовании этой профессии. Я узнала, что основатель этой организации — Генри Вайс — когда-то создал роль доулы смерти в современном формате.
Он долгое время работал в хосписах и ощущал, что не хватает важного в работе. Решил обучиться на доулу родовую и в процессе понял, что именно этой роли не хватает в системе, которая сейчас обслуживает вопросы умирания. Опираясь на свои знания и многолетний опыт работы в хосписе, он адаптировал модель доулы родовой под доулу смерти.
С 2015 года INELDA начала обучать доул смерти и распространять понимание того, что умирать и горевать можно совсем иначе.
Я записалась и оплатила курс: решила подарить его себе на 34 день рождения. Курс интенсивный, длится месяц — с полным погружением и упором на практические упражнения. Сразу после окончания курса я начала практиковать. У меня не было сомнений, что я готова. Мое обучение продолжается до сих пор в формате еженедельных супервизий с опытной наставницей — доулой смерти из США Кристи Марек, которая была преподавателем на моём курсе.
Почему вы решили стать именно доулой смерти, а не родовой доулой, которые сейчас более востребованы и занимаются более радостной работой?
Из моего опыта скажу, что, кажется, в самом вопросе заложено ложное утверждение, даже два.
Первое ложное утверждение про «более востребовано». Смерть случается ровно столько же раз, сколько и рождение. При этом родовых доул уже достаточно много, чтобы обеспечивать эту потребность. А доул смерти — в формате, в котором работаю я, — насколько мне известно, в русскоязычном пространстве пока нет, да и во всём мире еще очень мало. Прямо сейчас у меня забронированы все консультации и системные консультации (постоянная работа с еженедельными встречами) на месяц вперёд, и почти каждый день пишут ещё с просьбой проконсультировать.
Второе ложное утверждение про «более радостно». Я никогда не работала родовой доулой. Но возможность быть с людьми рядом в моменты их максимальной уязвимости — смерти — наполняет мою работу невероятным смыслом. Более того, каждый день соприкасаясь в работе со смертью, я понимаю, какой большой дар то, что я жива прямо сейчас.
Чем вы занимались до того, как прийти в эту сферу?
С 2003 по 2012 была юристом. До отъезда из России я несколько лет работала в крупнейшей на то время юридической российской фирме корпоративным юристом.
В 2012 я уехала из России и 7 лет путешествовала по всему миру нон-стоп. Побывала более чем в 70 странах. За это время успела поработать и переводчиком на фрилансе, потом открыть собственное переводческое агентство.
Потом 3 года я была сооснователем сообщества свободных путешественников: мы ездили и организовывали по всему миру мероприятия по йоге, саморазвитию, удаленной работе и свободным путешествиям. В 2018 я оставила управление переводческим агентством и занялась очень женским бизнесом по продаже уходовых натуральных средств, философии slow beauty и заботы о себе. В конце 2020 года мне стало неинтересно и это, так как мое внимание полностью переключилось на тему доульства смерти.
Сколько вы этим занимаетесь?
Я узнала об этой профессии в октябре 2020: с этого момента я начала читать, погружаться в тему. В феврале 2021 я закончила курс доул в США (онлайн), и сразу после я начала работать. После окончания курса я работаю всего полгода. Но пока я одна, работы очень много, случаи все очень разные.
С начала обучения и по сегодняшний день у меня случилось около 400+ часов практической работы. Обычно на такое количество практики новым доулам смерти в США выделяется до 4 лет на погружение по всем фронтам.
В чем заключается ваша основная миссия как доулы смерти?
Своей миссией я вижу распространение знания о том, что умирать и горевать можно иначе. Делаю я это через непосредственную личную работу с умирающими и их семьями. Они как никто смогут рассказать, как участие доулы изменило их опыт встречи со смертью.
Также я передаю знания через просветительскую деятельность, которую я назвала «ребрендинг смерти»: ей я уделяю около 50 процентов своего времени.
Мне хочется поменять отношение к смерти. Хочется, чтобы жестко табуированные разговоры про непонятный и страшный процесс стали обычной темой про естественный конец жизни. Вот есть секс-просвет, а у меня смерть-просвет. Это интервью в том числе реализация моей миссии в рамках ребрендинга смерти.
Где учат на доул смерти?
В основном в США, также я знаю про курсы в Канаде и Германии.
Сейчас я активно работаю над тем, чтобы принести курс доул смерти в русскоязычное пространство. В начале июня я впервые встречалась с тем самым основателем INELDA Генри Вайсом: мы обсуждаем возможные варианты. Мне бы хотелось, чтобы это был формат того курса, на котором обучилась я, потому что в нём я вижу много глубины, ценности и важности. Будет здорово, если будущие русскоязычные доулы смерти смогут именно в таком формате получить эти знания.
В каких случаях к вам обычно обращаются: когда люди переживают утрату или когда сам человек готовится к смерти?
Спектр моей работы сейчас очень широкий. В будущем, когда будет много русскоязычных доул смерти, я планирую свой спектр сузить. Но пока я беру кейсы от А до Я.
За эти полгода я успела поработать с разными случаями. Например с умирающим человеком и его семьей в момент планирования умирания, активной стадии умирания и после смерти (для оставшихся близких). С людьми, которые уже потеряли близких и проходят все стадии, — от шоковой до окончания траура. С перинатальными потерями — замершая беременность, аборт, выкидыш, мертворождение. Также я работала с людьми, переживающими страх собственной смерти или потери близких.
Кроме того, был опыт работы с близкими тех, кто выбрал закончить свою жизнь самостоятельно. Я намеренно не хочу использовать термин «самоубийство», потому что вокруг выбора закончить свою жизнь огромная стигма и осуждение такого выбора и религией, и обществом. Мне бы хотелось своей работой эту стигму снять.
Среди моих клиентов были и люди, переживающие потерю привычного образа жизни: развод, переезд, рождение первого ребёнка. Также я провожу групповые практикумы по исследованию собственной смертности для здоровых людей и практикум по потерям и гореванию.
https://www.instagram.com/p/CP2hJBGHoYD/
Как вы находите клиентов?
Они меня сами находят через мой инстаграм, где я пишу о жизни и смерти. Мой блог не экспертный, он не только про смерть. Скорее даже, он про то, что я обычный живой человек. И работа доулы смерти — часть моей жизни. Важная, большая, но всего лишь часть. Сейчас мы начали работу над сайтом, где я соберу и размещу в удобном формате в том числе бесплатные полезные материалы типа памятки по потере и гореванию, чек-листа по подготовке к смерти; информацию о том, как стоит сообщать близким сложные новости о смерти или смертельном диагнозе. Также на сайте будут упражнения, которые помогут с меньшим количеством сожалений прийти к концу жизни, в какой момент бы он ни наступил — внезапно или естественно.
https://www.instagram.com/p/CPA7SI6ni44/
В нашей культуре тема смерти табуирована. Насколько тяжело пробиваться через это табу при работе с клиентом?
При работе с клиентами несложно, потому что клиенты приходят ко мне с запросом о помощи. Они хотят и готовы об этом говорить, хотят помощи и поддержки в их конкретных случаях.
А вот с историей ребрендинга смерти — просветительской деятельности, которую я веду по поводу дестигматизации смерти, — по ощущениям, это как пробиваться через асфальт. Но в то же время я получаю огромную поддержку от друзей, родных, от моих подписчиков в инстаграме. Люди готовы говорить о смерти на самом деле, но не хватает пространства, где они могут это сделать без оценки и осуждения. Я как раз такое пространство стараюсь создавать.
С какими еще трудностями вы сталкиваетесь при работе? Как вы с ними справляетесь?
В моей профессии, как и в любой другой помогающей профессии, очень важно быть в ресурсе. Соответственно, моя ответственность — это планировать отдых и не перегружаться. На курсе доул смерти у нас был отдельный блок о заботе о себе и о том, как предотвратить профессиональное выгорание.
На моих встречах клиенты часто и много плачут. Их слезам я радуюсь: очень важно проявлять свои эмоции, быть с ними увиденным и принятым. Но это непростая ситуация, и моя задача ее выдерживать, принимать, поддерживать человека.
Это затратно по энергии: важно понимать, сколько есть ресурса на работу, а сколько надо выделить на отдых. У каждого это соотношение свое, так же и у меня: в разные моменты времени оно меняется в зависимости от обстоятельств.
Еще бывают личные события, которые могут сказаться на моем состоянии. Например, в мае в Израиле была война, нас бомбили и днем, и ночью.
Это очень сложное состояние — бессилие и отсутствие базового чувства безопасности. Надо было в любой момент по сирене идти в бомбоубежище в течение 90 секунд или спускаться в подъезд на лестницу — по технике безопасности. Это совершенно выбило меня из ресурса, я сама была травмирована происходящим и проживала траур по потере привычного образа жизни и базовых опор.
В эти несколько дней — пока я не восстановилась, не проработала ситуацию с моим терапевтом и супервизором — я не вела личные консультации.
Позаботиться о своём состоянии перед консультацией — одно из главных моих правил. Как в самолёте, помните? Сначала маску на себя, потом на ребёнка. Если я не позабочусь о себе, то у меня нет будет ресурса на заботу о других.
Как обычно проходят ваши консультации? Есть ли единый сценарий для проработки травмы и переживания утраты?
Единого сценария нет никогда — хотя, безусловно, у меня есть опора на знания, определенные важные инструменты и уже имеющийся опыт. Но большая часть моей работы — это чувствование и интуиция, соединение моей человечности с человечностью того, кто приходит ко мне на встречу.
На консультациях нет места оценкам и осуждению. Моя задача — даже в случаях, когда я как человек категорически не согласна с чем-то, — принимать и уважать любой выбор. Я слежу за своим словами, за своей телесностью, чтобы человек напротив чувствовал себя в полной безопасности говорить, ощущать и проявлять абсолютно любые эмоции. Это очень важная часть моей работы.
У горевания есть основные признаки, сроки и достаточно широко известные стадии: отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. Но очень важно понимать три вещи:
- Каждый горюет по-разному, это очень индивидуальный процесс, в первую очередь, связанный с тем, как мы живём.
- Стандартные сроки горевания примерны.
- Стадии не линейны: они могут проходить и возвращаться, случаться несколько стадий в совокупности.
В мае мы совместно с мамой погибшего 7-летнего мальчика Вани, Юлей, выпустили потрясающую памятку о том, как проживать потерю и как быть рядом с теми, кто проживает потерю. На данный момент ее скачала уже 91 000 человек, а сейчас мы начали процесс производства анимационного фильма по мотивам этой памятки! Он сделает эту информацию еще проще и доступнее, что особенно важно для людей, которые находятся в острой стадии горевания и могут не иметь сил вникать в объемную памятку.
Фильм будет создаваться на добровольные пожертвования, то есть это благотворительный народный проект. Таким образом я также привлекаю внимание людей к важности этой темы и делаю разговор о смерти менее табуированным.
https://www.instagram.com/p/CQI6tg8HwNe/
Памятка распространяется в свободном доступе, скачать её можно в моем телеграм-канале «Смерть-просвет».
Какими качествами должна обладать хорошая доула смерти?
- Уметь и хотеть внимательно и присутственно слушать — из этого состоит 80 процентов моей работы.
- Обладать искренним любопытством по поводу того, что у людей происходит в жизни, в переживаниях. Это про участие и небезразличие.
- Научиться оставлять свои личные мнения и убеждения за пределами встречи с клиентом. Для этого есть специальные техники, которым нас обучали на курсе.
- Уметь чувствовать и сочувствовать, проявлять эмпатию. Доуле смерти иногда допустимо плакать во время работы вместе с клиентом, и это очень про соединение и человечность. Однако важно разделять слёзы сочувствия — то есть я чувствую то, что чувствует клиент, и плачу вместе с ним — и слёзы от того, что ситуация клиента попадает в мою личную боль. Такие подступающие слёзы важно заметить, отложить и потом обязательно отнести на супервизию или в личную терапию.
- Хорошая доула смерти заботится о своём ресурсе. Она отдохнувшая и наполненная силами, она делает свою работу из желания делиться — своим сочувствием, принятием, теплом, пониманием.
- Уметь находить комфорт в дискомфорте, потому что эта работа часто состоит из неловких непривычных ситуаций, сложных эмоций и состояний.
Как распознать некомпетентного специалиста, который может навредить клиенту?
У нас была шутка на курсе, что если я, как доула смерти, говорю на встрече с клиентом 50 процентов времени — значит, однозначно что-то пошло не так. Это связано с особенностями темы смерти: обычно в первую очередь людям важно выговориться и быть услышанными.
Если доула смерти осуждает, оценивает, пытается убедить, что вы что-то думаете, чувствуете или делаете не так, дает какие-то стандартные сценарии, которым вам некомфортно следовать, невнимательно слушает, то, возможно, стоит попробовать работу с другим специалистом.
Чем отличается поддержка доулы от сеанса у психотерапевта?
Могу судить только по личному опыту хождения на гештальт-терапию, потому что я не психолог и не знаю их инструментов. Думаю, основное отличие в том, что доула смерти — в первую очередь про работу с потерями, с умиранием, со страхом смерти, она всё же обладает узкими знаниями и узким опытом именно по этим темам.
Плюс доулы смерти обладают знаниями о физиологии процесса умирания, понимают и знают, насколько разными бывают смерти; обычно в курсе, куда можно обратиться за поддержкой в той или иной ситуации.
Работа с человеческим горем часто бывает сопряжена с эмоциональным выгоранием. Как вы с ним справляетесь?
Планирую отдых: обычно я выключаю телефон с вечера пятницы до утра воскресенья. Это про отдых от новой информации, перезагрузку, очищение ума. Также важны телесные практики: спортзал 2–3 раза в неделю, массаж раз в неделю минимум, танцы, волейбол, занятия вокалом, длительные прогулки, отдых на море.
Я стараюсь не брать больше консультаций и работы, чем способна справиться. У меня намного больше запросов, чем времени, но я очень четко отдаю себе отчет, что уставшая не смогу качественно помочь всем, кого взяла.
Еще одна часть моей заботы о себе — супервизия и личная терапия. Раз в неделю оба формата.
Также я провожу много времени с моей семьей: они для меня огромная опора. А поскольку я грамотно планирую работу, у меня остаются силы на просветительскую и благотворительную деятельность: это меня очень заряжает, наполняет и вдохновляет продолжать личную работу в том числе.
И наконец, для предотвращения выгорания важно, чтобы были закрыты базовые потребности. Я сочетаю платную работу, работу за донейшн и просветительскую деятельность так, чтобы мои финансовые потребности были закрыты. У меня были очень разные периоды в жизни, но сейчас чувствую, что работа из изобилия — это мощный опыт.
Отличается ли отношение израильтян к смерти от российского?
Да, в Израиле другая культура вокруг смерти. Безусловно, здесь людям тоже сложно говорить о смерти, мало кто здесь к ней готовится серьезно и заранее. Но смерть здесь более видима. Возможно, потому что в Израиле ее невозможно игнорировать со всеми этими бомбежками и историей холокоста.
Один из примеров видимости смерти: в больших корпорациях, если у какого-то сотрудника умер близкий человек, делают рассылку на всю компанию — чтобы окружающие понимали, через что проходит человек, что он может быть более уязвим в ближайшее время и чтобы люди могли его поддержать.
Также здесь есть традиция «Шива»: первые 7 дней после похорон люди приходят в дом близких умершего и выражают соболезнование, свидетельствуют горе потери, вспоминают жизнь ушедшего и совместные истории. Вообще отличий ещё больше, но это на отдельную статью потянет!
Какие бы вы советы дали тем, кто пережил утрату?
- Обратиться за помощью, если вам хочется поддержи, — к психологу или к доуле смерти.
- Отправить нашу памятку по потере и гореванию своим друзьям: так они поймут, через что вы проходите, и будут понимать, как им себя с вами вести.
- Убедиться, что ваше горевание безопасно для вас. Это можно сделать по признакам из памятки. Если горевание приобрело небезопасную форму, то обязательно обратитесь за помощью.
- Всё, что вы чувствуете и думаете, — не просто нормально, но и абсолютно естественно: самые дикие мысли, самые неведомые коктейли эмоций — это и есть процесс горевания. С вами все в порядке, что бы вы ни думали и как бы себя ни чувствовали.
- Не сойти с ума в период острой фазы горевания — это уже огромное достижение. В остальном можно снизить до минимума любые требования к себе и ожидания от себя. Вообще любые: не мыть голову и не мыться — это тоже ок в первые дни острой фазы горевания, если у вас нет на это сил.
- Нашей психике нужно время, чтобы адаптироваться к новой реальности, к новому себе без этого человека в нашей жизни. Это требует времени, обычно 4 сезона.
- Утрата — это не только про смерть человека. Развод, потеря работы, значительное ухудшение зрения, переезд в другую страну, смена профессии и многое другое — все это утрата привычного образа жизни. Нормально по этому поводу горевать и проживать разные эмоции и состояния, порой очень сложные и почти невыносимые в первые 4–6 недель.
В нашей памятке по гореванию мы написали список фраз, которыми можно поддержать людей в горевании и вообще целую инструкцию по тому, как быть рядом с теми, кто горюет.
К сожалению, сейчас вокруг темы смерти ступор и неловкость. Например, фраза “У меня умер ребенок” очень многих людей может парализовать. Наступает полная растерянность и непонимание, как быть рядом с этим человеком, как вести себя, что говорить. Из-за этого часто люди, которые потеряли близких, начинают ещё терять и друзей и родных, потому что в обществе нет навыков проживания горя. Именно для того мы сделали памятку, чтобы начать нашу культуру менять, делать горе видимым, возвращать смерти естественность, а людям право чувствовать и проживать любые эмоции без страха осуждения и обесценивания.
Какое самое важное открытие профессия доулы смерти привнесла в вашу жизнь?
Смерть расставляет все по своим местам. Если в жизни можно что-то утаивать и прятать, желать наверстать и надеяться исправить, то смерть проявляет все как есть. Замораживает какой-то кусочек жизни в своей абсолютной уже неисправимой правде. И если себе периодически вопросы о смерти задавать, исследовать ее, то можно получить очень много важных ответов про жизнь до того, как она закончится.
Профессия доулы смерти дала мне огромное количество жизни в моей повседневности. Хотя я всегда жила потрясающе насыщенной жизнью, такой бесконечно живой я себя ещё не ощущала никогда — это замечают и все мои друзья, и близкие.
Ежедневное касание смерти через людей, с которыми я работаю, через тексты, которые пишу, мысли, разговоры с близкими, возвращает меня к ценности жизни, к важности того, что у меня есть прямо сейчас. Помогает расставлять приоритеты и поступать так, чтобы к концу моей жизни, когда бы он ни наступил, у меня было минимум сожалений.
Еще одним очень важным осознанием было то, что смерть — это не проблема, и ее не надо решать. Наше тело так же хорошо и естественно умеет умирать, как и рождаться. Иногда важно ему просто в этом не мешать.
Фотографии: liyageldman, kimdehoop.