Так, шоураннеры «ВандаВижен» фиксировали линию повествования Алой Ведьмы при помощи старых видеокамер, Дэвид Финчер хоть и снимал «Манка» на цифровые носители, стилизовал фильм под продукт 1940-х годов. Даже рок-группа Royal Blood выпускает новый альбом на виниле и магнитной кассете. Разбираемся, что именно стало причиной внезапного всплеска популярности аналоговых носителей.
В дело вмешались фетишисты
Первая и самая очевидная причина — любовь определенных людей к винтажной эстетике и аналоговым носителям. Возьмем в пример прослушивание музыки: обычно люди заходят на стриминговый сервис, находят нужный трек и слушают его в свое удовольствие. С теми же пластинками и кассетами все иначе. Мало найти интересный релиз — нужно найти еще и проигрыватель, с помощью которого любитель и станет наслаждаться музыкой.
Вокруг винтажных носителей сформировалось целое комьюнити. Одним достаточно взять стоковый виниловый проигрыватель, не всегда предоставляющий первоклассный звук — главное, что человек вообще получает возможность прикоснуться к любимому альбому — буквально. Другие же собирают установку, заказывая колонки, скажем, у ценителя советской техники, и тело — ту часть, в которую и устанавливается пластинка, — из Японии. Это кропотливый и долгий процесс, однако именно он и доставляет удовольствие фетишистам.
Кроме того, качество звука, говорил он, напрямую зависит от того, какой именно аппаратурой пользуешься. Поставишь дешевые колонки — эффект вообще не тот окажется. А в виниле как раз и ценится своеобразное звучание — его называют «ламповым».
— говорит Александра, читательница Heroine.
По данным портала Wylsa.com, аналоговым носителям предрекали гибель в 2017–2018 годах — в то время Американская ассоциация звукозаписывающих компаний отмечала, что доход от стриминговых сервисов составлял 65–75 % от общего заработка производителей контента. Однако этого не случилось — хотя цифровые методы прослушивания музыки остаются главенствующими на рынке, им не удалось полностью стереть из коллективной памяти пластинки и кассеты.
Не вышло это именно благодаря стараниям «фетишистов» — так ласково называют слушателей, которым важно держать релиз от любимого исполнителя в руках, слушать его при помощи аналогового проигрывателя. Так, в первой половине 2018-го продажи пластинок стремительно росли, составляя 13 %.
Помогли ценители достоверности
Снимая «ВандаВижен», шоураннер Жак Шеффер и исполнительный продюсер Кевин Файги остановились на воссоздании методов создания ситкомов 1950-1980-х. Для первого сезона команда выстроила павильон, отвечавший требованиям эпохи Американской мечты, пригласила зрителей, чей смех зритель и слышит во время просмотра, а оператор Джесс Холл и вовсе использовал 47 различных объективов для камер, которые использовались в семи охваченных временных периодах.
Тот же подвиг совершил и Дэвид Финчер при работе над «Манком» — цифровые звук и картинку пришлось намеренно состарить: добавить визуального шума, ухудшить качество аудиодорожек и отказаться от стерео.
Сделано это затем, чтобы зритель лучше прочувствовал реалии давно ушедшей эпохи. Хотя действие «ВандаВижен» происходит в наши дни, по сюжету Алая Ведьма создала иллюзию, основанную на старых американских ситкомах. Их характер и желала передать шоураннер, для чего команда прибегла к частично аналоговой съемке.
Точно так же объясняется и решение Финчера: лента повествует голливудском сценаристе Хермане Манкевиче и его величайшем творении — «Гражданине Кейне», за которое автор истории удостоился «Оскара» в 1942 году. Желая погрузить зрителя в реалии той поры, съемочная команда прибегла к давно забытым технологиям.
К слову, на аналоговые носители иногда снимают Ксавье Долан, Квентин Тарантино, Кристофер Нолан, Пол Томас Андерсон. Они замечают, что пленка дает особую вуаль, которая получается благодаря свойствам материала.
Я смотрю фильм на пленке и вижу, как движется зерно, суть кино. Пленка исчезает, как динозавры, и мне будет ее не хватать, потому что вместе с ней уходит великое искусство. Но я считаю, что нужно обязательно пробовать новые технологии.
— приводит слова Стивена Спилберга «Кинопоиск».
Согласны с ними и любители, снимающие на пленку в свое удовольствие, например, Дарья, которая сама фотографирует таким образом.
Прежде всего, я начинала фиксировать кадры на аналоговую камеру именно потому, что фото выходят живыми, обладают особой эстетикой. Это если ты на «цифру» сделаешь кадр, то сможешь в любой миг его переделать, отфотошопить. С «аналогом» такое не пройдет. Чуть изменишь параметры, будь то светочувствительность пленки или апертура объектива — и все. Поэтому я так люблю пленку — есть в ней что-то от японцев, которые призывают наслаждаться каждым мигом, словно он больше никогда не повторится.Кроме того, благодаря аналоговому фото я могу прочувствовать, как раньше снимали мои бабушки с дедушками или режиссеры 20 века, которыми я так сильно восхищаюсь. С этим у меня связана забавная история: решила показать свои снимки знакомому, который в свое время работал журналистом в газете. Он оценил. Потом сказала ему, что это пленочные фото. Знакомый тут же воскликнул: «Ты что, ненормальная?!» Оказалось, он работал именно с аналоговыми камерами, и каждый день ему приходилось искать среди сотен негативов нужный кадр.
Мы хотим обладать
Об этом писал немецкий социолог Эрих Фромм в работе «Иметь или быть». Здесь он рассуждал о различии между базовой любовью к чему-либо и стремлением всецело обладать. Так, на его взгляд, современное общество настолько привыкло потреблять блага цивилизации, что даже ценители искусства не могут представить себя без постоянной возможности приобретать записи с музыкой, фотографирования объектов, разведывания всех данных о прекрасной горе. В одной из глав Фромм ссылался на рассуждения Дайсэцу Тэйтаро Судзуки, популяризатора дзен-буддизма.
Любить, восхищаться, радоваться, не желая при этом обладать объектом любви и восхищения, — вот на что обращал внимание Судзуки, сравнивая образцы английской и японской поэзии. И действительно, нелегко современному западному человеку испытывать радость как таковую, не связанную с желанием обладать. Однако это вовсе не чуждо нам.Пример Судзуки с цветком был бы неуместен, если бы путник смотрел не на цветок, а на гору, луг или вообще на что-нибудь такое, что физически невозможно взять, унести с собой. Разумеется, многие, если не большинство людей, и в самом деле не способны увидеть гору; вместо того, чтобы созерцать ее, они предпочитают знать ее название, высоту или им хочется подняться на нее, что тоже является одной из форм обладания. И лишь немногие могут действительно видеть гору и восхищаться ею.
То же самое можно сказать и о наслаждении музыкой: так, покупка записи понравившейся музыки может представлять собой акт овладения этим музыкальным произведением, и, возможно, большинство людей, наслаждающихся искусством, в сущности, «потребляют» его; и лишь очень немногие способны получать истинное наслаждение от музыки и искусства, не испытывая никакого побуждения к «обладанию».
Нечто похожее описывала писательница Сьюзен Сонтаг в эссе «О фотографии». Анализируя феномен роста популярности такого хобби, как фиксирование кадров, она пришла к выводу, что человеку мало созерцать действительность — он хочет присвоить ее себе.
Сфотографировать — значит присвоить фотографируемое. А это значит поставить себя в некие отношения с миром, которые ощущаются как знание, а следовательно, как сила. Первый шаг к отчуждению, приучивший людей абстрагировать мир, переводя его в печатные слова, он, как принято считать, и породил тот избыток фаустовской энергии и психический ущерб, которые позволили построить современные неорганические общества.
— пишет Сонтаг.
Нечто подобное мы наблюдаем и сегодня. Человеку мало прослушать композицию в соцсети или на стриминговом сервисе — он должен знать, что в любой момент сумеет полюбоваться диском, кассетой, пластинкой, самолично поставить их в проигрыватель, напоминая себе таким образом: «Я обладаю этим объектом, что делает меня причастным к миру искусства». То же касается и аналоговой съемки — таким образом человек фиксирует момент таким, как он есть, без возможности отредактировать его.
К чему привело повальное увлечение старым
В начале 2000-х годов в дизайне появился термин «скевоморфизм», перевод которого означает «сохраняю форму». Это концепция, при которой элемент интерфейса в гаджете или предмет в интерьере напоминает его предшественника. Так, приложение «Календарь» имитировало одноименный лист с данными о днях недели, а кнопка вызова до сих пор отсылает нас к своему прообразу — трубке стационарного телефона.
После 2015-го диджитал-дизайнеры отказались от скевоморфизма и перешли к Flat Design — плоскому и контрастному интерфейсу, не имеющему ничего общего с реальностью. Однако если речь идет об осязаемых объектах, концепция живет и процветает. Например, в 2010-х в продажу поступали гарнитуры для смартфона в виде той самой телефонной трубки — их можно приобрести до сих пор. В условной IKEA мы можем найти энергосберегающие источники освещения, имитирующие лампы накаливания.
Изначально скевоморфизм создавался для того, чтобы человек быстрее привыкал к новым технологиям, будь то компьютер или смартфон — пользователь ориентировался по иконкам, прямо говорящим о значении того или иного виджета, приложения. Теперь же к нему прибегают, чтобы отдать дань уважения.
Мы до сих пор пользуемся немного шумными клавиатурами, клавиши на которых располагаются так же, как и в печатных машинках. Только вот если раньше в этом был практический смысл, то сейчас раскладка QWERTY стала настолько привычной пользователю, что от нее нет смысла отказываться.
Скевоморфизм влияет и на возрождение забытых технологий. В 90-е годы высоким спросом пользовались камеры моментального действия от Polaroid. Позже о них забыли: появились дешевые цифровые фотоаппараты и телефоны с функцией съемки — с ними даже не обязательно распечатывать получившиеся работы. Однако после 2010-х на рынке появились устройства Instax: производители заметили, что пользователи все чаще вспоминали о винтажных моментографах и пошли им навстречу, создав цифровой аппарат, обладавший теми же характеристиками.
То же самое, вероятно, ждет и аналоговые проигрыватели. На рынке уже появляются современные аппараты для прослушивания пластинок — может, такими темпами вернется мода и на магнитолы, после чего люди станут спешно скупать релизы от своих кумиров? Кто знает. Одно можно сказать с полной уверенностью: начало тому уже положено, и во многом за это стоит благодарить как ценителей винтажа, так и тех, кто желает иметь, а не быть.