Как женщины стали не только рожать детей, но и уделять им всё своё время

Сводить сына на бокс, затем помочь дочке сделать домашнее задание, после забрать старших детей с подготовительных курсов. Повторить.

Материнство требует от женщины полной самоотдачи и постоянного развития. Зачастую о ней судят не по тому, что она говорит и о чём думает, а по тому, насколько хорошо одеты её дети и какие отметки у них в школе. Довольно странно, учитывая, что вторая и третья волны феминизма провозгласили репродуктивную свободу каждой из нас.

Еще более интересным является тот факт, что подобный подход к воспитанию и взращиванию потомства был не всегда. Расскажем тебе, как именно появился концепт интенсивного материнства.

Мода на осознанность

Интенсивное материнство — это курс на полную вовлеченность женщины в развитие своего ребенка. Когда-то он был популярен в основном среди представительниц среднего и высшего класса, которые впоследствии и задали тренд, подхваченный женщинами из бедных слоев. Иногда интенсивное материнство — это осознанный выбор, чаще — необходимость и навязанный паттерн поведения. Ольга Исупова, сотрудница Института демографии НИУ ВШЭ, приводит в своем исследовании слова женщины, воспитывающей девятилетнюю девочку:

Не заниматься с ребенком нельзя. Если ребенок чего-то не выучил, после школы учитель журит родителя за то, что тот плохо занимается, не объясняет, не бдит.

В Средневековье важнее было выжить самому

Надо понимать, что материнство в привычном для нас понимании было таким не всегда. В Средние века, по словам Исуповой, женщина выступала чем-то вроде инкубатора: от нее требовалось выносить и родить ребенка, который продолжит род. При этом представительница низшего сословия не забрасывала в долгий ящик обязанности по уходу за домом, скотом и огородом, и если наставал период жатвы, то он был в приоритете. Смерть детей на первых месяцах жизни была обычным явлением. По той же причине в семьях наблюдалась тенденция заводить сразу несколько отпрысков — кто-нибудь из них точно выживет. В знатных семьях материнство также не было самостоятельной работой, оцениваемой в обществе. Жена рожала наследника, после чего ребенок отдавался на попечение няням и кормилицам. Супруге же необходимо было сосредоточиться на малых социальных обязательствах, что у нее тогда были: сопровождение мужа.

Просвещение затронуло не только взрослых

Чуть позже стало понятно, что в случае, когда женщина вкладывает личное время в развитие и воспитание сына — человека, претендующего на владения, получается куда более продуктивный член общества. Однако, чтобы мать могла давать детям определенные знания о мире, она также должна была иметь представление о том, как всё устроено. Для этого и появилась потребность обучать и девочек, чтобы позже они стали достойными матерями. В эпоху Возрождения эта концепция медленно и верно формировалась, а уже к Просвещению Жан-Жак Руссо, по иронии судьбы бывший тем еще чайлдхейтером, обосновал ее в идее интенсивного материнства. Само понятие, к слову, появилось только в 1996 году благодаря американскому социологу Шэрон Хейз.

Напомним, до эпохи Просвещения детей отлучали от женщины, лишая её материнской функции. Руссо установил, что знатные дамы — а за ними и девушки из низших сословий — должны сами кормить детей грудью, воспитывать их, растить и понимать, что ребенок из себя представляет.

В XX век женщины вошли с новой задачей — быть хорошими матерями

К концу XIX века образ женщины-воспитательницы добрался и до России, изменив подход к взаимодействию с детьми. Мать должна была не только рожать, но и обеспечивать комфорт и развитие —кормить, воспитывать, уметь выявлять таланты и выводить их на новый уровень, чтобы ребенок смог затем состояться в обществе.

В этом и заключалась интенсивность — полное вовлечение женщины в проект по взращиванию потомства. Фактически это была единственная сфера для женской самореализации, потому как каналы по продвижению в политику или общественную деятельность оставались недоступными.

Исупова подчеркивает, что не всегда старания матерей сулили успех:

Я читала дневник одной русской дворянской матери, у которой было много детей. Она описывала, как всегда ошибалась. У нее были две дочери и два сына, и они все стали ее врагами, хотя она посвятила им всю себя <…> Она считала, что одна из ее дочерей не рождена для замужества и для материнства и поэтому надо ее образовывать. Она будет работать — допустим, будет учительницей. Фактически больше ничего в те времена образованная женщина делать не могла. А другая, напротив, выйдет замуж и будет матерью. Получилось всё совершенно наоборот. То есть та, которую она растила не для замужества, просто сбежала из дома и вышла замуж за кого попало. И очень сильно потом обижалась на свою мать за всё, в том числе за то, что та ее не научила ничему, что было бы полезно для такой жизни. А другая замуж не вышла и стала директрисой школы. И тоже всё время жаловалась, что у нее недостаточно образования.

Активистки сомневались в новом предназначении женщины

С приходом феминизма женщины уже могли осознавать, что материнство — это полноценный труд 24/7, предполагающий, что воспитательница детей будет занята только им, уделяя минимум времени другим сферам жизни. В Советском Союзе женщинам попытались пойти навстречу, а именно — решили снизить на них нагрузку, создав систему яслей и детских садов, куда мать могла сдать ребенка и трудиться на благо общества. Привело это к образованию «второй смены»: девушка стала работать еще больше. Сперва — на основной работе, затем — дома, убирая, готовя и следя за развитием детей.

Феминистки третьей волны реабилитировали опыт материнства. Адриенна Рич написала книгу Of Woman Born: Motherhood as Experience and Institution, где говорила, что интенсивное воспитание детей как социальный институт ущемляет женщину, не давая развиваться ей как личности, а вот как личный опыт оно может быть вполне неплохим. Таким образом, женщина получила возможность понять, что материнство забирает слишком много сил и не дает никаких гарантий, и на основе этого знания решить, будет она матерью или же воздержится от этого. Позже, в 90-е годы, появилась концепция под названием «достаточно хорошее материнство», то есть воспитание детей как одна из ролей в жизни женщины, а не основная ее работа. Эта теория немного совпадала с советским восприятием матери: женщины поголовно рожали детей как можно раньше, недолго ухаживали за ними, после чего отдавали их в сад или на попечение бабушек и занимались личным развитием.

Ближе к 2010-м российское правительство стало активно поддерживать консервативные взгляды на семью и воспитание для повышения демографии страны. Однако социальные институты, которые брали на себя обязательства по развитию детей, изменились. Они отказываются заниматься воспитанием и дисциплинированием подопечных. Исупова пишет:

Государство, видимо, хочет, чтобы многие ранние семейные функции были обратно возвращены в семью: воспитание детей, в том числе интенсивное, образование и так далее. Некоторые женщины этого тоже хотели, но сейчас им это уже и не нравится, потому что школа так построена, что на первые несколько классов обучения ребенка в школе, если тебе не всё равно, что с ним дальше будет, надо фактически брать второй декретный отпуск. То есть надо сидеть и делать с ним уроки, иногда надо учить его вместо учителя, потому что учителя стали неквалифицированными. И я даже учителей в этом не обвиняю — это проблема всего института школы.

На женщинах лежит большая ответственность — виноваты стереотипы и отсутствие поддержки

Дополнительная сложность заключается в том, что принятые в традиционном обществе социальные контракты — негласные договоренности женщины и ее партнера — подразумевают, что та либо будет украшением, обеспечивающим стабильный и качественный секс, либо станет прислугой с функциями воспитателя. Консервативный отец практически не вовлечен в воспитание ребенка — он занят добычей денег и ресурсов. Если же семья не может позволить себе не работающую наравне с мужем женщину, то матери придется одинаково хорошо выполнять функцию и по взращиванию потомства, и по заработку, чтобы семья держалась на плаву. Социолог подчеркивает:

Женщина должна быть очень красивая, должна за собой следить, водить машину, заниматься развитием детей — и за всё это муж может с нее спросить. То есть это теперь ее работа. Если это богатый муж, он может спросить; если это небогатый муж — с ним будет другой разговор. Возможно, мужа не будет вообще.

В 2017 году уполномоченная по правам детей в РФ Анна Кузнецова сообщила, что в стране каждый третий ребенок растет в семье матери-одиночки. В таком случае на женщину ложится двойная, если не тройная ответственность: ей необходимо зарабатывать средства для достойной жизни, давать потомку достаточно хороший уровень знаний и воспитания и делать это, не дожидаясь поддержки от государства или социальных институтов.

Самое ироничное здесь то, что на мать-одиночку, по словам Ольги Исуповой, обратят внимание лишь в крайнем случае — когда она сделает нечто настолько криминальное, что у нее заберут ребенка органы опеки. В остальных случаях она вынуждена выкручиваться, как хочет и как может. Получается, интенсивное материнство — это полноценная работа, которая требует от женщины такой же отдачи, как построение карьеры. В противном случае мать подвергается нападкам извне и вдобавок изводит себя сама: «Некогда отдыхать: сын-отличник, знающий три языка, еще не выучил латынь!»

Концепция не существовала всегда. До эпохи Возрождения женщинам всё-таки было важнее выжить, чем обеспечить ускоренное социальное продвижение потомству. Однако сейчас интенсивное материнство является главным подходом к воспитанию. Хотя женщины сами могут решать, как и в каких условиях стоит растить потомство, они вынуждены переживать давление и навешивать на себя ярлык «плохой матери», какими бы они ни были на самом деле.

Читать по теме:Почему ты не готова заводить детей, даже если думаешь, что пора