Как зумеры изменили современную музыку и вернули 2007-й

Казалось бы, эмо появились в далеком 2007-м, вместе с узкими джинсами, рваными челками и распитием «Ягуара» в подвальном клубе. Ан нет! Уже в том виде, в котором мы представляем их себе, эмо зародились еще в середине 80-х благодаря появлению группы Rites of Spring в Вашингтоне. Звучание ее песен оказалось непривычно мелодичным: тогда в фаворе был гранж, изобилующий шумными гитарными рифами и текстами, связанными с насилием. Музыканты из столицы делали нечто ритмичное, поэтичное и преисполненное воспевания личных чувств.

Всего за 20 лет появились десятки коллективов, среди них и знакомые всем My Chemical Romance, Fall Out Boy, Panic! At The Disco, Paramore. С помощью этих групп об эстетике узнали в России: их песни показались фанатам искренними, немного шумными, но такими, какими бы их хотели видеть мятежные подростки. Интернетов в ту беспокойную пору в свободном доступе не было, заниматься оказалось нечем, поэтому представители субкультуры выходили на улицы, слушали музыку, пили «Блейзер», выделялись образами.

Другой вопрос, почему подростки выбрали именно такую эстетику и в чем был смысл открытости чувств. В условном 2007-м средний возраст слушателя составлял 14-17 лет, то есть время его рождения пришлось на начало 90-х. Родителям зачастую было не до воспитания — основной задачей оставалось выживание, — и дети, ощущая себя неуслышанными и ненужными, находили удовлетворение в эмо-культуре. Через несколько лет интернет стал доступен большинству, и в моду вошло зависание на форумах. Эстетика оказалась позабытой.

Примерно с 2010 по 2017 годы миллениалы предпочитали находить знакомых и заниматься хобби при помощи цифровых технологий: незачем кричать во всеуслышание о внутренней боли, когда ты можешь стать блогером, журналистом, стримером и рассказывать в соцсетях, что творится вокруг и в твоей голове. Однако с зумерами такой фокус не сработал. Они родились чуть ли не с гаджетом в руках, интернет для них не более чем утилитарная система, позволяющая найти компанию в кино или подработку на выходные. Им интересней видеться офлайн.

Кроме того, зумеры так же, как и дети 90-х, ощутили себя лишними, что проявилось и в зарубежной культуре, и в российской. В фильме «Кислота» Александра Горчилина идет речь о двадцатилетних, потерявших смысл жизни — все давно было сделано и открыто до них.

— говорит герой Александра Кузнецова в фильме.

Ко всему прочему, персонажи по сюжету практически не находят понимания среди близких . Мать одного из них слишком зациклилась на саморазвитии, у другого — устала от жизни. Родительница их общего друга, покончившего с собой во время наркотического прихода, недоумевает, как вообще могла возникнуть такая ситуация, что говорит о дисконнекте.

Годом позже в США выходит сериал «Эйфория», и он тоже, по сути, становится признанием подростками своей несостоятельности: 17-летняя наркоманка Ру, персонаж Зендаи, говорит, что жила в типичной семье и не знала в детстве проблем, но в ее жизни появились тревожные мысли и состояния, с которыми нужно было справляться.

Читать по теме:Боль и жизнь поколения Z: почему стоит увидеть сериал «Эйфория»

Возможно, именно по следующей причине можно говорить об эмо-ривайвале, возрождении эстетики: обеспеченный всем вокруг, кроме внимания и заботы, подросток — теперь уже зумер — ищет способ выразить себя и поговорить о накипевшем. В этом ему как раз помогает субкультура и связанная с ней музыка.

На самом деле интерес к актуальным для эмо темам не пропадал. Просто изменились сами способы подачи. Удобней стало выражать свои эмоции при помощи хип-хопа, чем и воспользовались первые клауд-рэперы. Кстати, отчасти они взяли на вооружение приемы раннего Канье Уэста: до того как стать Ye и сравнить себя с богом, он пел о том, как его лирического героя достал менеджер на работе, как он пытается утешить маму, брошенную отцом, как не боится показывать истинные эмоции, ведь он — человек, в первую очередь, а не носитель мужских атрибутов социализации и не киллер с окраин Нью-Йорка.

О том же говорили покойный XXXTentacion, Lil Peep и продолжают петь Post Malone, Drake и другие исполнители. Первый начал свой альбом 17 таким образом:

— замечает XXXTentacion.

Влияние Лил Пипа на современную музыку в целом и эмо-рэп в частности глупо отрицать. Он всего за год добился признания от миллионов фанатов, критики называли его легендой направления. Главное — он показал, что музыкант, вне зависимости от своего гендера или жанра, в рамках которого работает, имеет полное право говорить со сцены о том, что тревожит лично его. Песня исполнителя Awful Things, как и клип на нее, посвящен непростым отношениям, в которых парень был еще в старшей школе. В интервью изданию Pitchfork на вопрос о том, думает ли он о самоубийстве, отвечает предельно честно:

— подчеркивает Лил Пип.

Это же касается и других музыкантов. Им привычней говорить языком и символикой хип-хопа, но при этом в свое творчество они вкладывают смыслы, которые будут находить отклик: размышления о подавленности, необходимости играть на публику и невозможности оставаться бесконечно счастливым в изменчивом мире.

Тут, кстати, культура эмо-рэпа тоже развилась на удивление быстро: основными представителями называют May Wave$, Лизера, группировку Dead Dynasty — по крайней мере, на начальном этапе. Они стремительно стали известными как раз во время эмо-ривайвала.

Отечественные эмо-рэперы также позволяли себе рассуждать о потерянности в жизни, неудачах в любви, об одиночестве. Целый альбом KRESTALL/ Courier «ГРАНЖ: Хлоя и отношения» становится единой историей об отношениях с токсичной девушкой. Даже у Pharaoh, у которого было «Все дико, например», находилось место и приемам, свойственным для современной эмо-лирики, и мотивам. В ранних альбомах Dolor и Phosphor он прибегает к скриму — приему, актуальному и для клауд-музыки, и для постхардкора. Сами пластинки на удивление мрачны.

Вывод, казалось бы, очевиден: зумеры исполняют волю миллениалов и возвращают 2007-й. На деле все не так однозначно.

Потребность в выражении чувств была у подростков всегда. Просто с развитием технологий пользователи на время забыли об эмо-эстетике, подкупающей искренностью и яркостью. Сейчас приемы подачи изменились, однако суть осталась той же: достучаться до тех, кому так же одиноко и тоскливо, как и тебе, чтобы затем помочь друг другу справиться с болью.