От скромницы до женщин-вамп: как формировались первые секс-символы

США известны чрезмерной религиозностью и медленным реагированием на изменения в мире. Европейцы вовсю открещивались от норм Викторианской эпохи, в то время как в голливудских фильмах воспевали чистых девушек, не знавших ничего о сексе — прибегали они к нему лишь под натиском злодея.

К слову, тогда же, по мнению Сола Дж. Тьюрелла, режиссера документального фильма «Богини любви», возникла взаимосвязь секса с насилием: зрителей-мужчин возбуждало увиденное, а женщины отмечали в фильме пропаганду целибата. Такой паттерн был редким в 1915 году, но позже он использовался часто.

Другим повторяющимся мотивом тогда был секс в сочетании с сатирой. Героиня так же попадала под влияние негодяя и нехотя занималась с ним сексом, однако действие сопровождалось налетом комичности, совсем как в короткометражке «Болтушка Берта».

Основным секс-символом того времени была Лилиан Гиш, героиня которой не пила, не курила и даже не могла допустить мысли о связи с мужчиной. В противовес ей был создан образ женщины-вамп: искушенной девушки, поведение которой резко не одобрялось в обществе, однако в кино ее ждали. Самой знаменитой роковой женщиной тех лет стала Теда Бара.

После Первой мировой войны роль женщины в культуре изменилась: бывшая домохозяйка получила право голоса и стала свободной. Относительно, насколько это было возможно в начале 20 века. Секс в кино также трансформировался, — благодаря герою Валентино — антагонисту в картине «Шейх», снятой по скандально известной книге.

Причина такой славы заключалась в резкой смене имиджа злодея: он не был ужасом в чистом виде, а, напротив, восхищал женщину. Это заставило шоураннеров создать новую секс-символ: так и появилась Клара Боу, взбалмошная авантюристка, любившая поозорничать.

Как и девушки из первых фильмов, она восхищала зрителей детскими манерами, но при этом соблазняла мужчин, подобно фам фаталь. Главное, что сотворила актриса — показала миллионам девушек: секс — это не насилие, и он несет в себе наслаждение для обеих сторон.

Попутно до Америки доходят свободные европейские нравы, и режиссеры вынуждены на них реагировать. Создается фильм «Женщина мира» с Полой Негри в главной роли. Актриса воплощает в себе черты, присущие для героини-вамп: позволяет закурить или выпить в кадре, однако сталкивается при этом с гневом горожан. Не в силах терпеть лицемерие пуритан, она защищает себя кнутом. Негри меняет мировоззрение жителей — и взгляды Америки.

Запреты отвергнуты. У зрителей все чаще появлялся спрос на нечто экзотическое, как например вольную адаптацию истории Фауста и Мефистофеля в фильме «Скорбь Сатаны». Дьявол предлагает Фаусту все, чего он пожелает: славу, богатство, престиж, любовь юной Маргариты, которую сыграла Лиа де Путти. К слову, девушка из киноадаптации заметно отличалась от героини из первоисточника: она позволяла себе куда больше, чем влюбленный в нее ученый, да и амбиции у девушки оказались внушительнее — это и погубило ее, если верить режиссерской версии.

Женщины 20-х стали квинтэссенцией нравов того времени: они были порывисты, эмоциональны, не отличались скромностью. Сесил Блаунт Демилль даже снял «Непредумышленное убийство», чтобы сравнить американскую невоздержанность с оргиями Древнего Рима и показать юным зрителям, что с ними станет, потеряй они осторожность и стыд. Непонятно, правда, действительно ли он боролся за мораль, потому что изображал дохристианскую эпоху на редкость открыто. Демилль же и стал популяризатором сцен женского купания — еще одного любимого символа зрителей.

Самое забавное, что в Европе заходили куда дальше: американских фильмоделов сильно тормозили чопорные нравы государства, в то время как немцы, шведы и британцы получили полный карт-бланш. Парадокс заключался в том, что в той же Германии 20-30-х годов на деле царили строгие порядки. Видимо, они ощущались не так сильно, как в США, раз Пабст позволил себе снять «Дневник Падшей» в 1929 году — фильм, где он показал, как менялось отношение девушки к борделю, где жила единственная ее знакомая в новом городе.

Снова изменения, но не в ментальности, а в характере героини. Она была холодной и смертоносной, как Антинея в «Атлантиде», безжалостной, но харизматичной, как героини Марлен Дитрих в «Голубом Ангеле» или в «Марокко». 20-е оказались чересчур шумными — люди требовали чего-то спокойного, но недостижимого.

До 30-х главными секс-символами были европейские актрисы, затем Фабрика Грез принялась за создание собственных стереотипов. Появилась Бетти Дэвис с ленивым южным акцентом, дуэт Руби Килер и Дика Пауэлла, воплощавший математически выверенные фантазии Беркли на экране. Примой стала Мэй Уэст, высмеивавшая все нормы морали: она любила нежиться в постели, управлять мужчинами и назначать им свидания тогда, когда хотелось ей — именно ей. Уэст была непозволительно стара по тем меркам, но оставалась любимицей зрителей.

Великая депрессия перевоплотила отношение к сексу и породила новый тип героинь, использующих привлекательность во благо. Барбара Стэнвик в «Мордашке» не желала биться о стеклянный потолок и оставаться на низкооплачивемых должностях: своим обаянием и влиянием на мужчин она пробила дорогу на самый верх. Даже будучи замеченной в интрижках, она сумела выпутаться из передряг и найти покровителя, при этом Стэнвик стала одной из последних женщин, транслирующих образ искушенной девушки.

Голод в стране и начинавшаяся Вторая мировая война изменили все господствовавшие представления об отношениях. США нужна была здоровая нация, которая будет стабильно давать потомство и жить по давно забытым традициям. Отсюда и возникла любовь режиссеров к новому старому типажу — девочке по соседству.

Так же, как и героиня немого кино, она не помышляла о сексе, оставалась только с одним мужчиной и видела свое предназначение в ведении быта и воспитании детей. Бетти Грейбл и ее многочисленные персонажи была как раз такой: вдохновляла мужчин на подвиги, веселилась, танцевала. С ней герой мог немного пофлиртовать, чтобы затем жениться и создать семью.

Поскольку эталонная девушка 40-х не могла позволить себе лишнего, в ход шли любые попытки показать ее физическую красоту: необычные позы, облегающие и не всегда удобные костюмы. Фотосессии в мешке для картошки, яркий макияж — иллюзия настолько завораживала, что зрителей совершенно не интересовало, кто скрывался за картинкой. Та же Мэрилин Монро была народной любимицей, но на съемочной площадке ее ненавидели: звезда слишком много дурачилась, срывала дубли, забывала текст.

«Девочек с соседнего двора» любили почти до 60-х, после чего все началось сначала: за скромницами последовали роковые красотки, после них — неприступные дивы: так было до самого конца 20 века.

Читать по теме:Долго и счастливо: 7 проблем с изображением брака в кино