Как певицы в музыкальных клипах вернули себе власть

К началу 2010-х годов музыкальные клипы исполнительниц эмоционально и эстетически обслуживали мужчин. Обычно на экране показывалась сама знаменитость, обладающая традиционной феминной красотой, танцующая либо позирующая в провокационном образе. Подобные видео можно найти почти у каждой, кто начинала свою карьеру после 2000-х: Бритни Спирс предстает в дебютном клипе в образе соблазнительной школьницы, Кристина Агилера исполняет песню и при этом зрительный ряд не рассказывает истории как таковой, Рианна выступает в образе R’n’B-дивы. Такое положение дел продолжалось еще долго. На тот момент и зрителям, и производителям контента привычней было объективировать кумира, игнорируя его внешность.

Вплоть до середины десятилетия сохранялись привычные шаблоны и в клипах, создаваемых мужчинами. В них обычно исполнители если не совершали определенных сюжетных действиях и не показывали историю, то одобрительно кивали, видя едва одетых танцовщиц. По крайней мере, так было до клипа Робина Тика Blurred Lines, выпущенного в 2013 году. Вот тогда-то клипмейкеры с потребителями поняли, что схема не работает: девушкам не очень здорово смотреть такие видео, да и у самой сексуализированной массовки, между прочим, есть личность.

Тот же Тик и раньше предпочитал делать видео с таким содержанием, но именно во время выхода Blurred Lines разгорелся скандал в фем-сообществе, о чем свидетельствует основательница платформы для поддержки женщин Лия Лэчфорд в статье для издания The Guardian. И дело не столько в том, как женщины были показаны. Просто наконец пришло время, когда мир осознал, что традиционные взгляд на красивых девушек лишь как на объекты желания откровенно раздражает и оскорбляет.

Одной из первых, кто решилась показать миру, что женщины не намерены плясать под старую дудку, стала Джей Ло, выпустив с Френч Монтаной клип I Luh Ya Papi в 2014 году. Начинается видео с обсуждения концепции с мужчиной-режиссером, который предлагает стандартные сексистские идеи. Зачем мы это видим? Затем чтобы потом взглянуть, как Джей и компания потешаются над ретроградом, говоря следующее: «Если бы Ло была парнем, такого разговора бы вообще не было», «Почему мужчины обычно объективируют женщин? Нам что, нельзя так же?». Можно, именно поэтому в I Luh Ya Papi царственная Дженнифер поет в окружении умасленных и едва одетых парней.

Такая перверсия, искажение гендерных ролей в музыкальном видео заставила сообщество переосмыслить понимание мужского и женского на уровне зрительных образов. Важно: на тот момент точка зрения Джей Ло была безумной, ведь шла в противовес взгляду на девушек в клипах нулевых, однако она породила волну клипов, заставивших увидеть в женщинах нечто большее.

Читать по теме:Параллельные прямые: в чем различия женского хип-хопа в России и США

Дальше началось становление современных женских клипов такими, какими мы их видим сейчас. Та же Рири — так фанаты зовут Рианну, — начиная с танцев под дождем в Umbrella и тусовочных образов, погружалась все дальше в создание собственного языка: сексапильного, но лишенного объективации женщины, по крайней мере, в традиционном понимании. Если Rude Boy все еще показывает певицу, стоящую перед камерой в вызывающем костюме, хотя уже позволяет себе раздевать парней-танцоров, то в S&M Рианна отвоевывает себе роль хозяйки положения в самом прямом смысле, ведь предстает в образе доминатрикс. Дальше Рири обнажается и вроде бы тем самым притягивает внимание к телу, уводя зрителей от главного — сути. По факту певица даже в чем-то использует себя для того, чтобы рассказать историю. Вспомним клип Bitch Better Have My Money: исполнительница показывает на протяжении видео откровенные наряды, порой сама угнетает женщин (и делает это, как мужчина!), пытая голую блондинку и убивая ее, чтобы потом добраться до главного врага — его играет Мадс Миккельсен. В финале Рианна расслабляется, лежа в сундуке с купюрами: без одежды и в крови, фактически заставляя нас думать о ней не как о секс-символе, а как о той, кто устрашает.

Так же можно охарактеризовать и клипы от Бейонсе: поначалу она лишь слегка очерчивала свои намерения восстать против типичного гендерного разделения, как в клипе If I Were A Boy. Здесь тоже идет перверсия, показывается история мужчины-полицейского, который заигрывает с коллегой, едва не изменяя жене: только вот постановщик поменял супругов местами, показав, как бы смотрелась ситуация, если бы подобное делала женщина. После 2010-х Бейонсе поднялась на новый уровень: ее альбом Lemonade 2016 года стал исповедью женщины, которая потеряла семью, любовь, ребенка, власть  и не побоялась пойти навстречу трудностям, преодолеть их и выйти обновленной. Об этом говорит ее клип Pretty Hurts, где певица без прикрас показывает, что стоит за мнимым успехом каждой женщины, для которой главное — быть конвенционально красивой. Героиня певицы выступает на конкурсе красоты, выслушивая во время подготовки критику в адрес веса и фигуры, сталкиваясь с бодишеймингом от лица других конкурсанток, не в силах сделать хоть что-нибудь в ответ — ей предстоит лишь улыбаться со сцены.

Показывая многочисленные награды, полученные ранее, бессловесно думает: «А зачем мне это все, если я и мои коллеги по цеху вынуждены истязать себя голодовками, выплевывать ужины в унитаз, утягивать талию и ложиться под нож?» Итог истории очевиден для поклонников звезды. В финале Бейонсе стоит на сцене местячкового конкурса красоты и, недолго поразмыслив над вопросом от ведущего: «В чем ты видишь свою цель?», — отвечает: «Моя цель — быть счастливой,» — и крушит все свои призы, полученные за красивые глаза и четкие изгибы тела.

Примечательно, что названные клипы Рианны и Бейонсе ставила один режиссер. Мелина Мацукас — одна из самых влиятельных персон в арт-сообществе начала 2010-х. Для нее, по словам самой Мелины, было важно бросить вызов привычным устоям, показать то, что провоцирует и разнообразить истории.

С начала нулевых и вплоть до 2010-х мы видели, как дивы мило танцевали под песни, показывая нам нездоровый взгляд на женщин, который диктовался клипмейкерами-мужчинами. Позже они обрели власть и получили возможность доносить до зрителя нечто большее, чем их яркая внешность.