Неравный брак: как мужчины теряют достоинство, возвращая патриархат

Оговоримся, что действия Соколова можно трактовать именно как поведение классического маньяка — это бесспорно. После наблюдений студентов и коллег становится понятно, что бывший профессор изначально обладал чертами абьюзера, на него неоднократно жаловались, коллеги требовали руководство отстранить того от работы, потому как рано или поздно трагедия бы случилась: если не с Ещенко, то с другой девушкой.

Преподаватели, которые сами находят себе жен среди «нестареющих третьекурсниц», — Павел Кротов, Кирилл Коктыш и другие — встали на защиту убийцы, считая отношения между учителями и их подопечными нормой и закономерным процессом. Мы же уверены: союз с человеком, который изначально обладает меньшим влиянием или зависим от старшего по званию, по сути возвращает в 21 век токсичные (а порой даже опасные) патриархальные установки. Heroine расскажет, как строились неравные браки раньше и к чему может привести возвращение традиции.

Традиционно брак не имел ничего общего с отношениями, построенными на любви, уважении и привязанности: он больше напоминал договор купли-продажи. Как правило, за невесту и жениха все решали их родители. Как утверждает исследовательница Наталья Пушкарева, девушкам запрещалось самим искать партнера и договариваться о свадьбе.

Причины для союза были, как правило, одинаковыми: укрепление связей с влиятельными людьми, стремление решить денежный вопрос, желание продолжить род, — и непременно с достойным компаньоном, — а также возможность продвинуться выше по социальной иерархии.

Ближе к 19 веку в Европе  брак стал напоминать привычный формат: сочетание людей, влюбленных друг в друга. Однако до России эта тенденция дошла лишь отчасти: не теплые чувства и взаимная симпатия вели к браку, а наоборот. Ярмарка невест окончательно стала вполне сформированным социальным институтом, а семьи девушек совершенно не скрывали своего желания выдать подопечную замуж за щедро набитый кошелек в лице мужа. Этот подход не раз находил отражение в литературе того времени:

О бывшей тогда столице как о месте, где родители договаривались о свадьбе, писал и Пушкин: в заметках, эссе и в романе «Евгений Онегин», где семья, желая решить судьбу Татьяны Лариной, решила отвезти ее на ярмарку невест.

Предпочтение отдавалось богатым женихам, нередко тем, кто намного влиятельней невесты и ее окружения. Впрочем, любые способы поправить положение рода были хороши.

Ко второй половине 19 века меркантильный подход к женитьбе, как и мезальянсы, подверглись осуждению. До буржуазии доходили нормы морали английской знати, о чем писал Толстой в «Анне Карениной»: писатель подчеркивали, что французский обычай, когда родители решали участь детей, утратил актуальность. Совершенная свобода девушки также порицалась и «была невозможна в русском обществе».

При этом возникало противоречие: следование старым порядкам считалось моветоном, новых еще не придумали. Иначе говоря, молодые выступали против родительского ханжества, а те, в свою очередь, отрицали право младших на свободу, продолжая отдавать детей за тех, кого считали выгодной партией.

Во второй половине столетия, в 1863 году, общественность оказалась ошеломлена показом картины Пукирева «Неравный брак»: на полотне был представлен пожилой человек в дорогом костюме, украшенном орденами, и совсем еще юная печальная невеста, годящаяся ему во внучки. Художник отразил истинные реалии того времени, когда влиятельные господа находили себе молодых жен, которые по определению не могли решать, за кого выходить замуж.

Картина вызвала бурные обсуждения. Некоторые, как Репин, упоминали, что «Неравный брак» изобличил далеко не одного старого генерала, гонящегося за наивной юностью. Иные, как А.Н. Дмитриев, писали следующее:

Получается, людей возмущала разница совсем не в возрасте, а в положении. Трагичного в положении, на самом деле, было много. Число браков с бесприданницами росло с чудовищной скоростью, а явное бесправие женщины уже не могло оставаться незамеченным.

На ту же тему, что и Пукирев, позже ссылались Островский в многочисленных пьесах, Некрасов в некоторых стихотворениях. Внимание к проблеме не исчезало, и Священному Синоду ничего не оставалось, кроме как издать указ, осуждающий союзы неравных друг другу супругов. Явление стало табуированным на долгие годы.

В постреволюционной России люди имели право выбирать себе супруга: мнение родителей зачастую оказывалось важным, но не решающим. Хотя во многих регионах, особенно в южных, сохранялась традиция продажи или воровства невесты, политика партии была такова, что желание девушки должно было учитываться.

Браки между представителями разных формаций не запрещались, но считались чем-то неестественным, хотя им было место: часто в СМИ можно встретить упоминания о недолгой совместной жизни детей генсеков с людьми рангом ниже. Естественно, что в таких случаях отцы делали все возможное, чтобы отбившийся от рук ребенок не порочил честное имя.

Свадьбы по расчету, к слову, тоже не возбранялись на законодательном уровне, но при этом общественно порицались, хотя по факту те являлись вполне себе обычным делом. Люди таким образом решали квартирный вопрос: в те же 50-е годы 20 века шанс, что место для строительства жилья дадут семье, а не отдельному человеку, был куда выше; жили вместе ради создания благоприятного образа о себе или же «для того, чтобы ребенок рос в полной семье», — разводы не одобрялись.

Забавно наблюдать сразу несколько точек зрения на институт брака в СССР: Меньшов показывает явное осуждение мезальянса в фильме «Москва слезам не верит», где между девушкой из простой семьи и выходцем из интеллигенции показано полное взаимонепонимание, а муж одной из героинь переживает, что явно не годится в подметки супруге из-за низкого заработка.Рязанов в «Служебном романе» высмеивает образ сильной и независимой женщины, которой явно, по мнению режиссера, нужна терапия семьей и «женским счастьем». Получается следующая форма: выходи замуж, и обязательно за человека, который будет способен тебя обеспечить, но при этом следи, чтобы в вашем союзе не было явного перевеса.

В современной России, само собой, свадьбы, построенные на меркантильном интересе, никуда не исчезли, чем и пользуются влиятельные мужчины, ищущие себе воздыхательницу, готовую выполнять свою работу 24/7. Сами молодые женихи, которые уже не молоды, не видят в этом ничего противоестественного.

Сергей Медведев, профессор факультета социальных наук Высшей школы экономики, считает, что отношения профессора и студента, начальника и подчиненного, обладающего социальными благами и лишенного их — это всегда союз, построенный на власти. Ведущим в любом случае оказывается тот партнер, в чьих руках сосредоточены инструменты управления ведомым: в случае ссоры ему ничего не стоит занизить оценку, при лояльном отношении не трудно повысить зарплату.

Медведев также отмечает, что часто возникает и связь, основанная на менторстве: здесь возникает ситуация, когда девушка ищет мужчину, способного взять на себя функцию духовного наставника и даже, в некотором смысле, отца, ограждающего от внешних угроз.

Получается, что в отношениях между ведущим и ведомым появляется созависимость: первый получает право влиять на жизнь своего подопечного, ощущая тем самым свою силу, второй обретает спокойствие и чувство безопасности, будучи под наблюдением влиятельной персоны. Возможно, что никто в паре не станет использовать служебное положение одного ради того, чтобы испортить или улучшить жизнь другому. Быть может, подобные отношения дойдут до точки кипения.

Не надо также забывать и о том, что союзы, выстроенные на авторитете, менторстве и власти де-факто позволительны только мужчинам: женщина, окружающая себя роем прислужников-парней, моментально становится в глазах общества извращенной особой, пользующейся положением. Странно, учитывая, что, в сравнении с советскими девушками, нынешние куда более свободны в подборе партии.Вероятно, властные и авторитарные мужчины хотят таким образом вернуть патриархальный уклад, а вместе с этим попытаться сломать и переделать «возлюбленную» под себя, узаконить пленение молодых невест, которые не могут противиться мнению общества и мужа, снова превратить свадьбы в договор купли-продажи.

В случае с Соколовым, утверждает публицист, привычные для традиционного общества вещи, такие как соответствие гендерным ролям и прислуживание ведомого ведущему, становятся еще более выраженными. Все из-за того, что в своем стремлении доказать силу историк реконструировал патриархат, который непременно должен оставаться в небытие, и утратил человеческий облик.

Пора наконец признать, что патриархат в самой своей сути не только возвращает нас в прошлые века, но и становится вместе с этим инструментом давления на женщин, превращая их в товар на рынке, украшенном розами. Сами же мужчины, поддерживающие давно устаревший порядок вещей, обречены со временем позабыть обо всяком приличии и лишь демонстрировать власть, игнорируя здравый смысл.

Читать по теме:Как мода на маскулинность и феминность возвращает нас в средневековье