Россия без феминитивов: так ли необходимо обозначать женщин

На протяжении почти полутора веков, что существуют движения по защите женских прав, отношение к феминитивам менялось: в 19 веке их долго не признавали и считали обозначением инородного компонента в обществе. Чуть позже их ввели в обиход: до 30-х годов 20 столетия гендерные номинации активно использовались — женский вклад в работу замечался на государственном уровне.

Позже, после Великой Отечественной войны, феминитивы вновь стали использовать лишь для обозначения «женской», зачастую неуважаемой работы, а сами слова опять получили негативную окраску — это, к слову, одна из причин, по которой «борцы за чистоту языка» не желают возвращаться к конструкциям, репрезентующим женщин. Феминное, по наблюдениям теоретика второй волны феминизма Симоны де Бовуар, по умолчанию считается нежелательным, неестественным в мире, ориентированном на гипермаскулинность.

Ранее мы рассказывали, по каким еще причинам в России не любят феминитивы и как гендерные номинации формируются в других странах. Здесь мы попробуем проследить, что будет представлять из себя язык без обозначений женщины и какое мнение на этот счет у экспертов.

Выше уровень эмансипации — больше феминитивов

Напомним, что основная причина, по которой люди в большинстве своем отказываются от феминитивов — это яркая ироничность, исходящая от таких слов. Лингвист Максим Кронгауз приводит в пример выдержку из газеты «Русское слово» начала 20 века с заметкой о «депутатке из Финляндии, чей муж покончил с собой». Важны несколько моментов:

• В издании использовался феминитив в нейтральном значении: известно, что сейчас термин «депутатка» означает либо жену депутата, либо говорит о женщине в сатирическом ключе.
• Важен контекст: заметка посвящена тому, что женщина зарабатывала больше своего мужчины и отчисляла ему пенсион — оказавшийся недостаточным для поддержания его морального духа. Мужчина, по мнению автора, не пережил такого унижения и совершил самоубийство.

То есть на использование феминитивов влияет уровень эмансипации: чем более автономны и самодостаточны женщины, тем лояльней люди относятся к гендерной номинации.

Противоположная точка зрения (можно назвать её антифеминистской, но она касается только узкого круга языковых проблем, ни в коем случае не идеологии феминизма, и уж точно не выступает против равных прав женщин и мужчин) заключается в том, что мы не хотим использовать слова, которые нам непривычны и вызывают улыбку. Использование языка должно быть естественным. Я не думаю, что этот спор можно решить. Он слишком завязан на идеологических проблемах. Но выскажу всё-таки своё лингвистическое мнение: дело в том, что язык на самом деле сам движется в этом направлении. По мере эмансипации женщин, по мере развития процесса язык, так или иначе, отражает это.

— подчеркивает Кронгауз.

Речь определяет мышление

Некоторые специалисты считают, что язык определяет наше сознание и способности к восприятию, а не наоборот. Еще в начале 20 века была представлена гипотеза Сепира-Уорфа о лингвистическом релятивизме — относительности. Смысл концепции сводится к тому, что народы, говорящие на разных языках, имеют различные представления об основных категориях окружающего мира: быте, собственности, числе, количестве, времени, пространстве и далее. По мнению представителей американской школы антропологии, таких как Франц Боас и Эдвард Сепир, носители разных языков имеют различный взгляд на реальные события и явления, а полиглоты способны применять несколько способов мышления сразу.
Иными словами, для определенной группы лингвистов язык первичен — на гипотезу отчасти ссылается гарвардский профессор Стивен Пинкер:

Я считаю, что язык может изменить отношение людей к тем или иным вещам. Но не потому, что он меняет образ мыслей. А потому, что информирует нас, к чему другие относятся болезненно. Если люди обращают ваше внимание на то, что их оскорбляет какое-нибудь слово, — вы поймете, что надо приложить усилие и заменить его чем-то другим. Так вы узнаете, что другие глубоко озабочены той или иной проблемой.

— отмечает лингвист.

Надо сказать, что русские специалисты склонны критиковать концепцию Сепира-Уорфа: так, например, в одной из бесед Кронгауз ссылается на сюжет фильма «Прибытие» и рассказа, который лег в его основу: лингвист, выучившая язык пришельцев, обрела способность видеть время целиком. Так, по мнению Кронгауза, создатели передают суть концепции: выучил язык — овладел новым способом познания — однако это сильное допущение, потому как непонятно, где, что и в какой именно промежуток сознание героини переменилось.
Той же мысли придерживается Светлана Гурьянова, педагог русского языка с десятилетним стажем:

Гипотеза Сепира — Уорфа, или гипотеза лингвистической относительности, главный тезис которой – прямое влияние языка на мышление, давно подвергнута серьезной критике. Однако до сих пор именно к ней продолжают апеллировать ярые сторонники феминитивов.

В целом мне понятна идея сделать роль женщины в обществе более явной. Но использовать для этой цели новые феминитивы кажется мне несколько наивной затеей.

— пишет она в своем блоге.

Женщин нужно обозначать — вопрос: как именно

Светлана добавляет, что женщин можно и нужно обозначать — но делать это при помощи иных конструкций — общего рода — который, стоит заметить, образуется от универсального мужского рода. Она также подчеркивает, что феминитивы, по ее мнению, переиначивают идеи феминизма — они образуются от мужского рода и понимаются как нечто «вторичное». Наконец, Светлана оперирует тем, что многим людям не нравится как звучание гендерных номинаций, так и объективация, которую они порождают.

Обязательное употребление феминитивов чревато некоторыми проблемами. Например, сейчас, читая объявление «В школу требуются преподаватели русского языка», мы понимаем, что пол соискателя не важен. Ищут и преподавателей-мужчин, и преподавателей-женщин. Но если в языке появится четкое разделение форм мужского и женского рода, то как же тогда писать такие объявления? «Требуются преподаватели и преподавательницы»? А общеродовым какое слово считать? Формой мужского рода в таком качестве, подозреваю, многие будут недовольны.

— уточняет Гурьянова.

Чтобы показать, как будет выглядеть универсальная речь в русском контексте, активистка Татьяна Никонова выложила в блоге такой пост:

Феминитивы не нужны, говорите по-русски. Вор сперла кошелек у старичка. К нам пришла милейшая уборщик. Пловец заняла первое место. Мы наняли няня и в ус не дуем. Официанты тут одеты в черные юбки. Горничный забыла в номере тряпку. Рыжий садист придушила котенка. Первоклассники в белых бантах…

— пишет Никонова.

Активистка также делает упор на то, что введение гендерной номинации в России — задача сложная и неоднозначная. С одной стороны, по ее мнению, феминитивы в широком распространении помогут избежать непрестижной и малооплачиваемой работы именно как женской — общеродовые конструкции вроде «доктор», «писатель» перестанут вызывать в голове исключительно мужской образ.
С другой, феминитивы, подчеркивает Никонова, укрепляют гендерную бинарность, в которой нет места транс-людям. С третьей — феминитивы остаются производными от мужского, исторически главного рода, и для устранения у обобщенных слов гендерной окраски нужно создать и маскулинитивы.

Специалистов, занимающихся проблемами обозначения женщин, — великое множество, и мнений о феминитивах примерно столько же. При этом практически все лингвисты сходятся в том, что появление гендерно окрашенной лексики — это вопрос времени. Язык является системой, отображающей нововведения в обществе, — вполне возможно, варианты, которые устроят большинство и при этом репрезентуют женщин в обществе, появятся, как только мы все найдем способ снизить градус иронии у таких слов.

Повторимся: противники феминитивов ратуют не за эфемерную чистоту языка или за удобочитаемость — а за возможность остаться в зоне комфорта, где не придется привыкать к новой лексике, иным условиям — и к тому, что в мире нет первого и второго пола.

Читать по теме: Почему в России не любят феминитивы